Идёт Безымянный Ужас по свежезахваченному Тол-Сириону. Яблочки жрёт. Неизвестно - чем - но жрёт.
Джон Рональд Руэл Толкин был англичанином. Несмотря на фамилию немецкого происхождения и рождение в Южно-Африканской Республике, увлечение скандинавской мифологией, именно Англия была страной, которую он всем сердцем любил. И его отношение к родной стране заметно при чтении литературных произведений Профессора. Чтобы узнать его мнение про страны западной и северной Европы, нужно окунуться в работы Толкина несколько глубже — прочитать его статьи и выступления о литературе и мифологии, письма, биографию… Гораздо сложнее узнать, что думал Толкин о России и СССР. Восточная Европа и Азия оказались вне его литературных интересов и упоминаются только вскользь. Мы попробуем собрать эти небольшие упоминания Толкина о России, заодно развеяв некоторые устоявшиеся мифы.
читать дальшеРисунки. Первое из известных упоминаний русской культуры — рисунок Толкина, сделанный им в конце 1913 — начале 1914 года. Известные американские толкинисты Уэйн Г. Хэммонд и Кристина Скалл при составлении книги «Дж. Р. Р. Толкин: художник и иллюстратор» нашли в Бодлеанской библиотеке рисунок, подписанный «Ei, Uchnem». Очевидно, что рисунок является иллюстрацией к песне бурлаков «Эй, ухнем». Впрочем, иллюстрацией очень вольной — на нём лодка приводится в движение с помощью вёсел. К сожалению, авторы по каким-то причинам не стали включать рисунок в свою книгу, ограничившись небольшим описанием и сказав, что он напоминает работы Мунка или Ван Гога.
Языки. В 1914 году Великобритания вступила в Первую мировую войну. Толкин успел получить учёную степень, пройти подготовку, и отправился на фронт в 1916. В этом же году он подхватил окопную лихорадку и вернулся в Англию, где пробыл в госпиталях до окончания войны в 1918 году. Обилие свободного времени позволило ему начать разрабатывать свою собственную мифологию, «Сильмариллион», а также заняться любимым делом — изучением языков. Летом 1918 года Толкин пытался выучить русский, но особого успеха не достиг. Позже в письме №142 он писал:
«Я обожаю музыку, вот только способностей к ней у меня нет; усилия, затраченные на попытки обучить меня скрипке в годы юности, оставили во мне лишь чувство благоговения, каковое я испытываю в присутствии скрипачей. Славянские языки для меня проходят едва ли не по той же категории. Много языков перепробовал я в своё время, но я никоим образом не «лингвист» в обычном значении этого слова; время, что я некогда затратил на попытки выучить сербский и русский, никаких практических результатов не дало, оставив лишь сильное впечатление от структуры и эстетики слов».
Впрочем, зная природную скромность Толкина, нельзя заявлять, что русского языка он не знал совсем. «Поверхностное знакомство» с языком для него, профессионального языковеда, по всей видимости, было гораздо обширнее, чем для обычного человека. В 1919-1920 годах Толкин работал над Оксфордским словарём английского языка, точнее, над словами в пределах от waggle («размахивать») до warlock («колдун»). Некоторые из статей словаря содержат связи с русским и старославянским.
Одним из следов, оставленных работой над Оксфордским словарём, является velikt- в «Словаре номов». От русского слова «великий» в легендариуме появилось название топонима Haloisi Velike — «Великое Море». Позже Толкин убрал это слово из квенья, но оставил его адаптацию в синдарине в виде корня BEL-. Таким образом, слова вроде «Белег» или «Белегаэр» имеют русское происхождение.
Другим примером является использование суффикса -inka в уменьшительном значении (во времена «Словаря номов» и «Утраченных сказаний»). Patinka — «обувь, тапочки», katinka — «свеча» (от kate — «светить»), kilinke — «колокольчик» (от kilin — «колокол»), kirinki — название небольших птиц в Нуменоре, herinke — «мисс, девушка» (от heri — «леди, правительница»), Atarinke — «Маленький отец» (материнское имя Куруфина).
Кроме того, Толкин дважды использовал русское (или сербское) слово «медведь». В первый раз в нолдоринском слове megli, происходящем от mad-it, то есть, практически полностью сохранив значение и структуру слова «едящий мёд». Позже Толкин дал имя Medwed персонажу-оборотню в «Хоббите». Правда, в финальной версии славянский Медвед сменил имя на староанглийское (или скандинавское) «Беорн».
Практически точным заимствованием слова «варяги» является название народа Variags во «Властелине Колец». Возможно, заимствование является раннее слово ulku — «волк» на квенья.
А вот имена Боромира и Фарамира, очень похожие на славянские, таковыми не являются, и берут свои корни из готского языка.
Литература. К сожалению, Толкин практически не оставил указаний на свои знания в области русской литературы. Единственным источником служат письмо о посещении книжной ярмарки в 1937 году. Толкин вспоминал «русские книги» и выражал сожаление о том, что пробыл там слишком короткое время.
Примерно в этот же период, Стэнли Анвин познакомил Толкина с Артуром Рэнсомом, известным английским журналистом и писателем. Рэнсом некоторое время жил в России и выпустил несколько книг, касающихся её культуры и истории, например, «Россия в 1919″ и «Кризис в России». Но Толкина, очевидно, больше интересовала другая сторона увлечений Рэнсома, а именно сказки. И сам Толкин, и его дети были большими поклонниками произведений Рэнсома. Можно предположить, что в числе прочих они прочитали и сборник русских сказок «Русские истории старого Петра», выпущенный Рэнсомом в 1914 году. Толкин и Рэнсом сдружились, довольно много переписывались и всегда с уважением отзывались друг о друге. Возможно, они говорили и о России, но в изданных письмах это не фигурирует.
Вторая мировая война. Разразившаяся в 1939 году война задела и Англию, и Советский Союз, и самого Толкина — он пережил многочисленные бомбардировки Лондона. Основная часть известных мыслей Толкина о войне получила огласку после публикации «Писем Дж. Р. Р. Толкина». Коммунистическому режиму в его переписке доставалось очень сильно. Впрочем, как и любым другим — Толкин не любил политику, и даже собственное правительство называл «Уинстон и его банда».
Толкин был достаточно проницателен и сразу после подписания Германией и СССР 10 января 1941 года договора о взаимпонимании писал своему старшему сыну, Майклу:
«…наш добрый старый друг СССР затевает какую-то пакость. Словом, гонки со временем, что называется, след в след….. Думаю, простые «граждане» ведать не ведают, что там происходит на самом деле. Однако здравый смысл вроде бы подсказывает, что очень скоро Гитлер атакует эту страну напрямую и оч. мощно, ещё до лета».
Предсказание Толкина сбылось, правда, с ошибкой в месяц.
В 1943 году Толкин виделся с С. Э. М. Джоудом, ведущим политической передачи «Мозговой трест». В письме Кристоферу он рассказывал про эту встречу:
«В 9 отправился в Модлин, полюбовался на Джоуда. Он во всём (кроме черт лица) не только смахивает на жабу, но и характер у него точь-в-точь, как у мистера Жаба из Жаб-холла; вот теперь я вижу, что автор шутки проницательнее, чем мне казалось. И всё же он умён, доброжелателен, и по многим ключевым вопросам наши мнения совпали. Он славится тем, что побывал в России — и преисполнился к ней отвращения. По его словам, «новые города» едва дотягивают до уровня Уиллздена /*Северо-западный пригород Лондона*/, а страна вообще ни до чего не дотягивает. Дескать, садишься ты в поезд, смотришь в окно, потом берешься за книгу, читаешь в течение нескольких часов, снова выглядываешь в окно — а снаружи ничто не говорит о том, что поезд трогался с места!»
По данному отрывку можно сказать, что Толкина заинтересовали подобные впечатления от России. При этом стоит отметить, что он очень осторожно цитирует Джоуда, не принимая его слова как абсолютную правду.
СССР был затронут в переписке с Кристофером Толкином при обсуждении пропаганды:
«Но особый ужас современного мира состоит в том, что весь он, треклятый, — в одном мешке. И бежать некуда. Подозреваю, что даже несчастные маленькие самоеды питаются консервами, а деревенский репродуктор рассказывает им на ночь сталинские сказочки про Демократию и гадких фашистов, которые едят младенцев и воруют упряжных собачек».
В следующем письме (№53) Кристоферу Толкин довольно нелицеприятно отозвался о Сталине:
«Хотя, должен признать, что улыбнулся-таки этакой болезненной улыбочкой и «на пол перенёс свой вес, к событиям дальнейшим вдруг утратив интерес», когда услышал, как этот кровожадный старый убийца Иосиф Сталин приглашает все нации присоединиться к счастливой семье народов, ратующей за избавление от тирании и нетерпимости!»
В этом же письме он упомянул СССР вместе с дальним и ближним востоком, Африкой и несколькими мифическими странами в списке стран, которые ещё не подверглись доминированию американского образа жизни.
В майе 1945, уже после победы, Толкин писал:
«Война выгодна только Америке или России; возм., как раз последней. Но, по крайней мере, американо-русская война в этом году не разразится».
Мордор — СССР. Победивший в войне Советский Союз стал страной, противостоящей западной Европе и США. Публикация «Властелина Колец» в 1954-5 пришлась на время этого становления и не могла не вызвать политические ассоциации. Единое Кольцо представляли аллегорией атомной бомбы, а Мордор сравнивали с СССР. В черновике письма 1956 года к Джоанне де Бортадано Толкин опроверг связь Кольца и ядерного оружия, а также мельком заметил, что связи выдуманной истории с реальной практически не существует.
Но бедный Профессор не знал, насколько живучим окажется миф о связи Мордора и Советского Союза. Даже в наше время многие искренне верят в то, что под злой страной на востоке Толкин имел в виду СССР. С подобными высказываниями выступали, например, политик Валерия Новодворская, актёр Иван Охлобыстин и даже известный толкиновед Светлана Таскаева.
Первым в защиту Толкина выступил его друг К. С. Льюис в своей статье «Развенчание власти», вышедшей в 1956 году:
«Может ли Древобород рассматриваться как «портрет художника», вопрос спорный. Но если бы он услышал, как кое-кто хочет идентифицировать Кольцо с водородной бомбой, а Мордор с Россией, я думаю, он назвал бы это «торопливым» словом. Как по-вашему, сколько времени вырастает мир, подобный созданному в романе? Неужели можно думать, что его творение может поспеть за той быстротой, с которой современные нации меняют своего Врага Нации Номер Один или современные ученые изобретают новые виды вооружений? Когда Толкин начинал, ядерного оружия не было вообще, и подходящее воплощение Мордора было куда ближе к английским берегам».
Сам Толкин тоже регулярно сталкивался с подобными вопросами. В 1957 году в письме Герберту Широ он подтверждал, что его мифология не содержит каких-либо отсылок к Второй Мировой:
«Моя история не заключает в себе «символизма» или сознательной аллегории. Аллегории типа «пять магов=пять чувств» моему образу мыслей абсолютно чужды. Магов было пять, и это — просто-напросто специфическая составляющая истории. Спрашивать, правда ли, что орки «на самом деле» — коммунисты, по мне, не более разумно, чем спрашивать, являются ли коммунисты орками».
Но, доводы автора в приватных письмах остались уделом адресатов, а общественное мнение осталось неизменным. В 1961 году в Швеции вышел перевод «Властелина Колец» Оке Ольмаркса, снабжённый предисловием переводчика. Ольмаркс провёл некоторые параллели (например, сравнив Единое Кольцо и кольцо Нибелунгов), что вызвало сильнейшее раздражение Толкина. В письме в «Аллен энд Анвин» Профессор назвал подобное «самонадеянной наглостью» и подробно описал неточности предисловия. Отдельный абзац был посвящён параллели СССР-Мордор:
«Здесь [в Мордоре] правит воплощение сатанинской мощи Саурон (по всей видимости, в том же пристрастном ключе [как и другие идентификации, проводимые Ольмарксом], воспринимаемый как Сталин).
Никаких «по всей видимости» тут быть не может. Я категорически отказываюсь признавать подобные «прочтения», они меня просто бесят. Сама ситуация была задумана задолго до русской революции. Подобные аллегории моему образу мыслей абсолютно чужды. То, что Мордор находится на востоке, объясняется просто-напросто требованиями географии и сюжета внутри моей «мифологии». Изначально оплот Зла находился (вполне традиционно) на Севере; но, поскольку он был разрушен и, более того, поглощён морем, потребовалось возвести новую крепость, подальше от Валар, эльфов и морской державы Нуменор».
В итоге, в 1966 году Толкин подготовил авторское предисловие ко второму изданию «Властелина Колец», в котором ещё раз подробно описал, что Мордор не является аналогом Советского Союза: «Что касается внутреннего смысла – подтекста книги, то автор его не видит вовсе. Книга не является ни аллегорической, ни злободневной. По мене своего роста сказка пускала корни в прошлое и выбрасывала неожиданные ветви, но главное ее содержание основывалось на неизбежном выборе Кольца как связи между нею и «Хоббитом». Ключевая глава – «тень прошлого» – является одной из самых первых написанных глав сказки. Она была написана задолго до того, как 1939 год предвестил угрозу всеобщего уничтожения, и с этого пункта рассказ развивается дальше по тем же основным линиям, как будто это уничтожение уже было предотвращено. Источники этой сказки заключены глубоко в сознании и имеют мало общего с войной, начавшейся в 1939 году, и с ее последствиями.
Реальная война не соответствует легендарной ни по ходу, ни по последствиям. Если бы война вызывала или бы направляла развитие легенды, тогда, несомненно, Кольцо было бы использовано против Саурона: он не был бы уничтожен, но порабощен, а Барад-Дур не разрушен, а оккупирован. Мало того, Саруман, не сумев завладеть Кольцом, нашел бы в Мордоре недостающие сведения о нем, сделал бы Великое Кольцо своим и сменил бы самозваного правителя Средиземья. В этой борьбе обе стороны возненавидели бы хоббитов; хоббиты недолго бы выжили даже как рабы.
И другие изменения могли бы быть сделаны с точки зрения тех, кто любит аллегорические или злободневные соответствия. Но я страшно не люблю аллегории при всех их проявлениях, и сколько я себя помню, всегда относился к ним так. Я предпочитаю историю, истиную или притворную, с ее применимостью к мыслям и опыту читателей. Мне кажется, что многие смешивают «применимость» с «аллегоричностью»: но первая оставляет читателей свободными, а вторая провозглашает господство автора».
(с)
Политический срач, буде такой развернётся в комментариях, пресеку и выпилю.
читать дальшеРисунки. Первое из известных упоминаний русской культуры — рисунок Толкина, сделанный им в конце 1913 — начале 1914 года. Известные американские толкинисты Уэйн Г. Хэммонд и Кристина Скалл при составлении книги «Дж. Р. Р. Толкин: художник и иллюстратор» нашли в Бодлеанской библиотеке рисунок, подписанный «Ei, Uchnem». Очевидно, что рисунок является иллюстрацией к песне бурлаков «Эй, ухнем». Впрочем, иллюстрацией очень вольной — на нём лодка приводится в движение с помощью вёсел. К сожалению, авторы по каким-то причинам не стали включать рисунок в свою книгу, ограничившись небольшим описанием и сказав, что он напоминает работы Мунка или Ван Гога.
Языки. В 1914 году Великобритания вступила в Первую мировую войну. Толкин успел получить учёную степень, пройти подготовку, и отправился на фронт в 1916. В этом же году он подхватил окопную лихорадку и вернулся в Англию, где пробыл в госпиталях до окончания войны в 1918 году. Обилие свободного времени позволило ему начать разрабатывать свою собственную мифологию, «Сильмариллион», а также заняться любимым делом — изучением языков. Летом 1918 года Толкин пытался выучить русский, но особого успеха не достиг. Позже в письме №142 он писал:
«Я обожаю музыку, вот только способностей к ней у меня нет; усилия, затраченные на попытки обучить меня скрипке в годы юности, оставили во мне лишь чувство благоговения, каковое я испытываю в присутствии скрипачей. Славянские языки для меня проходят едва ли не по той же категории. Много языков перепробовал я в своё время, но я никоим образом не «лингвист» в обычном значении этого слова; время, что я некогда затратил на попытки выучить сербский и русский, никаких практических результатов не дало, оставив лишь сильное впечатление от структуры и эстетики слов».
Впрочем, зная природную скромность Толкина, нельзя заявлять, что русского языка он не знал совсем. «Поверхностное знакомство» с языком для него, профессионального языковеда, по всей видимости, было гораздо обширнее, чем для обычного человека. В 1919-1920 годах Толкин работал над Оксфордским словарём английского языка, точнее, над словами в пределах от waggle («размахивать») до warlock («колдун»). Некоторые из статей словаря содержат связи с русским и старославянским.
Одним из следов, оставленных работой над Оксфордским словарём, является velikt- в «Словаре номов». От русского слова «великий» в легендариуме появилось название топонима Haloisi Velike — «Великое Море». Позже Толкин убрал это слово из квенья, но оставил его адаптацию в синдарине в виде корня BEL-. Таким образом, слова вроде «Белег» или «Белегаэр» имеют русское происхождение.
Другим примером является использование суффикса -inka в уменьшительном значении (во времена «Словаря номов» и «Утраченных сказаний»). Patinka — «обувь, тапочки», katinka — «свеча» (от kate — «светить»), kilinke — «колокольчик» (от kilin — «колокол»), kirinki — название небольших птиц в Нуменоре, herinke — «мисс, девушка» (от heri — «леди, правительница»), Atarinke — «Маленький отец» (материнское имя Куруфина).
Кроме того, Толкин дважды использовал русское (или сербское) слово «медведь». В первый раз в нолдоринском слове megli, происходящем от mad-it, то есть, практически полностью сохранив значение и структуру слова «едящий мёд». Позже Толкин дал имя Medwed персонажу-оборотню в «Хоббите». Правда, в финальной версии славянский Медвед сменил имя на староанглийское (или скандинавское) «Беорн».
Практически точным заимствованием слова «варяги» является название народа Variags во «Властелине Колец». Возможно, заимствование является раннее слово ulku — «волк» на квенья.
А вот имена Боромира и Фарамира, очень похожие на славянские, таковыми не являются, и берут свои корни из готского языка.
Литература. К сожалению, Толкин практически не оставил указаний на свои знания в области русской литературы. Единственным источником служат письмо о посещении книжной ярмарки в 1937 году. Толкин вспоминал «русские книги» и выражал сожаление о том, что пробыл там слишком короткое время.
Примерно в этот же период, Стэнли Анвин познакомил Толкина с Артуром Рэнсомом, известным английским журналистом и писателем. Рэнсом некоторое время жил в России и выпустил несколько книг, касающихся её культуры и истории, например, «Россия в 1919″ и «Кризис в России». Но Толкина, очевидно, больше интересовала другая сторона увлечений Рэнсома, а именно сказки. И сам Толкин, и его дети были большими поклонниками произведений Рэнсома. Можно предположить, что в числе прочих они прочитали и сборник русских сказок «Русские истории старого Петра», выпущенный Рэнсомом в 1914 году. Толкин и Рэнсом сдружились, довольно много переписывались и всегда с уважением отзывались друг о друге. Возможно, они говорили и о России, но в изданных письмах это не фигурирует.
Вторая мировая война. Разразившаяся в 1939 году война задела и Англию, и Советский Союз, и самого Толкина — он пережил многочисленные бомбардировки Лондона. Основная часть известных мыслей Толкина о войне получила огласку после публикации «Писем Дж. Р. Р. Толкина». Коммунистическому режиму в его переписке доставалось очень сильно. Впрочем, как и любым другим — Толкин не любил политику, и даже собственное правительство называл «Уинстон и его банда».
Толкин был достаточно проницателен и сразу после подписания Германией и СССР 10 января 1941 года договора о взаимпонимании писал своему старшему сыну, Майклу:
«…наш добрый старый друг СССР затевает какую-то пакость. Словом, гонки со временем, что называется, след в след….. Думаю, простые «граждане» ведать не ведают, что там происходит на самом деле. Однако здравый смысл вроде бы подсказывает, что очень скоро Гитлер атакует эту страну напрямую и оч. мощно, ещё до лета».
Предсказание Толкина сбылось, правда, с ошибкой в месяц.
В 1943 году Толкин виделся с С. Э. М. Джоудом, ведущим политической передачи «Мозговой трест». В письме Кристоферу он рассказывал про эту встречу:
«В 9 отправился в Модлин, полюбовался на Джоуда. Он во всём (кроме черт лица) не только смахивает на жабу, но и характер у него точь-в-точь, как у мистера Жаба из Жаб-холла; вот теперь я вижу, что автор шутки проницательнее, чем мне казалось. И всё же он умён, доброжелателен, и по многим ключевым вопросам наши мнения совпали. Он славится тем, что побывал в России — и преисполнился к ней отвращения. По его словам, «новые города» едва дотягивают до уровня Уиллздена /*Северо-западный пригород Лондона*/, а страна вообще ни до чего не дотягивает. Дескать, садишься ты в поезд, смотришь в окно, потом берешься за книгу, читаешь в течение нескольких часов, снова выглядываешь в окно — а снаружи ничто не говорит о том, что поезд трогался с места!»
По данному отрывку можно сказать, что Толкина заинтересовали подобные впечатления от России. При этом стоит отметить, что он очень осторожно цитирует Джоуда, не принимая его слова как абсолютную правду.
СССР был затронут в переписке с Кристофером Толкином при обсуждении пропаганды:
«Но особый ужас современного мира состоит в том, что весь он, треклятый, — в одном мешке. И бежать некуда. Подозреваю, что даже несчастные маленькие самоеды питаются консервами, а деревенский репродуктор рассказывает им на ночь сталинские сказочки про Демократию и гадких фашистов, которые едят младенцев и воруют упряжных собачек».
В следующем письме (№53) Кристоферу Толкин довольно нелицеприятно отозвался о Сталине:
«Хотя, должен признать, что улыбнулся-таки этакой болезненной улыбочкой и «на пол перенёс свой вес, к событиям дальнейшим вдруг утратив интерес», когда услышал, как этот кровожадный старый убийца Иосиф Сталин приглашает все нации присоединиться к счастливой семье народов, ратующей за избавление от тирании и нетерпимости!»
В этом же письме он упомянул СССР вместе с дальним и ближним востоком, Африкой и несколькими мифическими странами в списке стран, которые ещё не подверглись доминированию американского образа жизни.
В майе 1945, уже после победы, Толкин писал:
«Война выгодна только Америке или России; возм., как раз последней. Но, по крайней мере, американо-русская война в этом году не разразится».
Мордор — СССР. Победивший в войне Советский Союз стал страной, противостоящей западной Европе и США. Публикация «Властелина Колец» в 1954-5 пришлась на время этого становления и не могла не вызвать политические ассоциации. Единое Кольцо представляли аллегорией атомной бомбы, а Мордор сравнивали с СССР. В черновике письма 1956 года к Джоанне де Бортадано Толкин опроверг связь Кольца и ядерного оружия, а также мельком заметил, что связи выдуманной истории с реальной практически не существует.
Но бедный Профессор не знал, насколько живучим окажется миф о связи Мордора и Советского Союза. Даже в наше время многие искренне верят в то, что под злой страной на востоке Толкин имел в виду СССР. С подобными высказываниями выступали, например, политик Валерия Новодворская, актёр Иван Охлобыстин и даже известный толкиновед Светлана Таскаева.
Первым в защиту Толкина выступил его друг К. С. Льюис в своей статье «Развенчание власти», вышедшей в 1956 году:
«Может ли Древобород рассматриваться как «портрет художника», вопрос спорный. Но если бы он услышал, как кое-кто хочет идентифицировать Кольцо с водородной бомбой, а Мордор с Россией, я думаю, он назвал бы это «торопливым» словом. Как по-вашему, сколько времени вырастает мир, подобный созданному в романе? Неужели можно думать, что его творение может поспеть за той быстротой, с которой современные нации меняют своего Врага Нации Номер Один или современные ученые изобретают новые виды вооружений? Когда Толкин начинал, ядерного оружия не было вообще, и подходящее воплощение Мордора было куда ближе к английским берегам».
Сам Толкин тоже регулярно сталкивался с подобными вопросами. В 1957 году в письме Герберту Широ он подтверждал, что его мифология не содержит каких-либо отсылок к Второй Мировой:
«Моя история не заключает в себе «символизма» или сознательной аллегории. Аллегории типа «пять магов=пять чувств» моему образу мыслей абсолютно чужды. Магов было пять, и это — просто-напросто специфическая составляющая истории. Спрашивать, правда ли, что орки «на самом деле» — коммунисты, по мне, не более разумно, чем спрашивать, являются ли коммунисты орками».
Но, доводы автора в приватных письмах остались уделом адресатов, а общественное мнение осталось неизменным. В 1961 году в Швеции вышел перевод «Властелина Колец» Оке Ольмаркса, снабжённый предисловием переводчика. Ольмаркс провёл некоторые параллели (например, сравнив Единое Кольцо и кольцо Нибелунгов), что вызвало сильнейшее раздражение Толкина. В письме в «Аллен энд Анвин» Профессор назвал подобное «самонадеянной наглостью» и подробно описал неточности предисловия. Отдельный абзац был посвящён параллели СССР-Мордор:
«Здесь [в Мордоре] правит воплощение сатанинской мощи Саурон (по всей видимости, в том же пристрастном ключе [как и другие идентификации, проводимые Ольмарксом], воспринимаемый как Сталин).
Никаких «по всей видимости» тут быть не может. Я категорически отказываюсь признавать подобные «прочтения», они меня просто бесят. Сама ситуация была задумана задолго до русской революции. Подобные аллегории моему образу мыслей абсолютно чужды. То, что Мордор находится на востоке, объясняется просто-напросто требованиями географии и сюжета внутри моей «мифологии». Изначально оплот Зла находился (вполне традиционно) на Севере; но, поскольку он был разрушен и, более того, поглощён морем, потребовалось возвести новую крепость, подальше от Валар, эльфов и морской державы Нуменор».
В итоге, в 1966 году Толкин подготовил авторское предисловие ко второму изданию «Властелина Колец», в котором ещё раз подробно описал, что Мордор не является аналогом Советского Союза: «Что касается внутреннего смысла – подтекста книги, то автор его не видит вовсе. Книга не является ни аллегорической, ни злободневной. По мене своего роста сказка пускала корни в прошлое и выбрасывала неожиданные ветви, но главное ее содержание основывалось на неизбежном выборе Кольца как связи между нею и «Хоббитом». Ключевая глава – «тень прошлого» – является одной из самых первых написанных глав сказки. Она была написана задолго до того, как 1939 год предвестил угрозу всеобщего уничтожения, и с этого пункта рассказ развивается дальше по тем же основным линиям, как будто это уничтожение уже было предотвращено. Источники этой сказки заключены глубоко в сознании и имеют мало общего с войной, начавшейся в 1939 году, и с ее последствиями.
Реальная война не соответствует легендарной ни по ходу, ни по последствиям. Если бы война вызывала или бы направляла развитие легенды, тогда, несомненно, Кольцо было бы использовано против Саурона: он не был бы уничтожен, но порабощен, а Барад-Дур не разрушен, а оккупирован. Мало того, Саруман, не сумев завладеть Кольцом, нашел бы в Мордоре недостающие сведения о нем, сделал бы Великое Кольцо своим и сменил бы самозваного правителя Средиземья. В этой борьбе обе стороны возненавидели бы хоббитов; хоббиты недолго бы выжили даже как рабы.
И другие изменения могли бы быть сделаны с точки зрения тех, кто любит аллегорические или злободневные соответствия. Но я страшно не люблю аллегории при всех их проявлениях, и сколько я себя помню, всегда относился к ним так. Я предпочитаю историю, истиную или притворную, с ее применимостью к мыслям и опыту читателей. Мне кажется, что многие смешивают «применимость» с «аллегоричностью»: но первая оставляет читателей свободными, а вторая провозглашает господство автора».
(с)
Политический срач, буде такой развернётся в комментариях, пресеку и выпилю.
